Начало текста 359 страницы
сестра и брат. Следовательно, Иван Максимович мой кузен. О столь близком родстве узнал только в 1997 году на похоронах Григория Федоровича. Причина до банальности проста: Иван Максимович, деятельный и мобильный, вместе с тем невероятно скромен и даже стеснителен. О своей, можно сказать, сложной и даже героической судьбе он не произнес ни слова, пока его не разговорил в 2002 году Федор Сиваш. Отец Вани, как мы его привыкли называть, Максим Степанович скоропостижно скончался в 1927 году. В 1970 году на могиле отца сын установил небольшую стелу, сваренную из листового металла.
После смерти мужа Прасковья Федоровна повторно вышла замуж за вдовца, у которого было четверо детей, и они уехали на Кубань. Перед отъездом мать сказала сыну Ивану: «Оставайся тут!»
И он остался в семье Ивана Степановича Кравчуна, старшего брата отца. Пошел в школу, окончил семь классов. Примерно в 1938 году Иван Степанович со всей семьей уехал на Кубань в какой-то хутор вблизи станицы Тимашовская. К ним приезжала Ефимия Федоровна Дьяченко (Сиваш) с желанием забрать к себе Ивана, но он сбежал от нее на железнодорожном вокзале по наушению Ивана Степановича. Семья на Кубани не прижилась. Вернулась в родные края, в село Шевченко-2.
В мае 1942 года немецкий патруль затолкал его и многих других ровесников в вагон, который через несколько суток прибыл в Дахау, первый концентрационный лагерь фашистской Германии, созданный в 1933 году на окраине города Дахау, вблизи Мюнхена. Именно здесь появилась на входных воротах зловещая фраза: «Каждому — свое». Узниками лагеря были 250 тысяч человек, из которых 70 тысяч уничтожены. Через непродолжительное время из вновь прибывших «остарбайтеров» немцы отобрали команду и под крики «шнеллер, шнеллер» (быстрее, быстрее), в сопровождении овчарок, привели на станцию и погрузили в вагон. Езда была непродолжительной. Привезли в Мюнхен на завод «Фрайман». Постригли, сводили в баню и по 12 человек поселили в комнаты, где стояли двухъярусные нары. На другой день Ивану объявили, что будет он работать в пятом цехе. Холеный немец в белых кожаных шортах сказал ему на немецком языке:
— Пойдешь в школу учиться сваривать трубы.
В классе оказалось 15 учеников и преподаватель, говорившая на ломаном русском языке.
В обед повели под навес, где повар на трехколесной машине привез бидоны с супом, похожим на борщ. Каждому выдали чашку в форме ложки, которой надо было черпать еду из бидона. Повар по-русски кричал: «Бистро, бистро». К чашке похлебки полагался кусочек черного хлеба размером со спичечный коробок, надрезанный на три части: завтрак, обед, ужин.
Примерно через месяц снова появился немец в шортах и повел в цех. Дали деревянные башмаки, спецовку, рукавицы, резак, каску. Немец
Конец текста 359 страницы
сестра и брат. Следовательно, Иван Максимович мой кузен. О столь близком родстве узнал только в 1997 году на похоронах Григория Федоровича. Причина до банальности проста: Иван Максимович, деятельный и мобильный, вместе с тем невероятно скромен и даже стеснителен. О своей, можно сказать, сложной и даже героической судьбе он не произнес ни слова, пока его не разговорил в 2002 году Федор Сиваш. Отец Вани, как мы его привыкли называть, Максим Степанович скоропостижно скончался в 1927 году. В 1970 году на могиле отца сын установил небольшую стелу, сваренную из листового металла.
После смерти мужа Прасковья Федоровна повторно вышла замуж за вдовца, у которого было четверо детей, и они уехали на Кубань. Перед отъездом мать сказала сыну Ивану: «Оставайся тут!»
И он остался в семье Ивана Степановича Кравчуна, старшего брата отца. Пошел в школу, окончил семь классов. Примерно в 1938 году Иван Степанович со всей семьей уехал на Кубань в какой-то хутор вблизи станицы Тимашовская. К ним приезжала Ефимия Федоровна Дьяченко (Сиваш) с желанием забрать к себе Ивана, но он сбежал от нее на железнодорожном вокзале по наушению Ивана Степановича. Семья на Кубани не прижилась. Вернулась в родные края, в село Шевченко-2.
В мае 1942 года немецкий патруль затолкал его и многих других ровесников в вагон, который через несколько суток прибыл в Дахау, первый концентрационный лагерь фашистской Германии, созданный в 1933 году на окраине города Дахау, вблизи Мюнхена. Именно здесь появилась на входных воротах зловещая фраза: «Каждому — свое». Узниками лагеря были 250 тысяч человек, из которых 70 тысяч уничтожены. Через непродолжительное время из вновь прибывших «остарбайтеров» немцы отобрали команду и под крики «шнеллер, шнеллер» (быстрее, быстрее), в сопровождении овчарок, привели на станцию и погрузили в вагон. Езда была непродолжительной. Привезли в Мюнхен на завод «Фрайман». Постригли, сводили в баню и по 12 человек поселили в комнаты, где стояли двухъярусные нары. На другой день Ивану объявили, что будет он работать в пятом цехе. Холеный немец в белых кожаных шортах сказал ему на немецком языке:
— Пойдешь в школу учиться сваривать трубы.
В классе оказалось 15 учеников и преподаватель, говорившая на ломаном русском языке.
В обед повели под навес, где повар на трехколесной машине привез бидоны с супом, похожим на борщ. Каждому выдали чашку в форме ложки, которой надо было черпать еду из бидона. Повар по-русски кричал: «Бистро, бистро». К чашке похлебки полагался кусочек черного хлеба размером со спичечный коробок, надрезанный на три части: завтрак, обед, ужин.
Примерно через месяц снова появился немец в шортах и повел в цех. Дали деревянные башмаки, спецовку, рукавицы, резак, каску. Немец
Конец текста 359 страницы
Сайт посвящен 100-летию со дня рождения моего отца Сиваша Григория Федоровича, который родился 27 сентября 1908 года по старому стилю в с. Петропавловке, Бердянского уезда, Таврической губернии; в настоящее время с. Тарасовка, Пологовского района, Запорожской области в России и всем, кто его знал, со словами благодарности.