Начало текста 294 страницы
а белые преследовали за отказ воевать за них. Так прожил он до 1920 года, до установления твердой советской власти. Все знали, что дед не воевал против большевиков, и его оставили в покое. Но «чулок» его жены конфисковали махновцы. Двор был пустой, даже клочка соломы не осталось. Пришлось начинать с нуля. Волостная комиссия дала деду 9 десятин земли из расчета по три десятины на хозяина, его жену и сына Григория. Дочерям земля не полагалась.
Старшая сестра деда Максима — Дарья — вышла замуж за машиниста Пологовского депо Полозняка, и они уехали в 1904 году в Хабаровск, откуда Дарья писала до революции письма своей младшей сестре Соломее. После революции письма перестали приходить. Будучи в Хабаровске, я искал кого-либо с фамилией Полозняк, не нашел. Соломея тоже вышла замуж за железнодорожника Ковтуна Михаила Ивановича. Жила в Пологах. Умерла в 1961 году: не смогла пережить смерть единственного сына Андрея, который разбился на мотоцикле, будучи пьяным. Он пять или шесть раз женился, но семьи так и не создал.
Михаил Иванович погиб годом раньше в железнодорожной катастрофе, находясь в последней поездке перед пенсией, около станции Иловайская, что в Донецкой области: по неизвестной причине столкнулись два товарных поезда.
В 1926 году дед Максим вступает в ТОЗ (товарищество по обработке земли) и становится его председателем. В 1930 году на базе этого ТОЗа образуется колхоз, и деда избирают его председателем. В 1932 году прислали коммуниста-двадцатипятитысячника. Дед стал завхозом и работал до мая 1937 года, до ареста НКВД. Причина ареста — золотые погоны, сабля и умение работать на зависть бездельникам, что отразилось в доносах недругов в органы НКВД. Кредо деда — больше работай, меньше болтай — не всем нравилось. Но аресту способствовал и брат Яков, служивший у Махно в отряде Федора Щуся, балтийского матроса, личного друга Махно. При аресте деда изъяли все документы и фотографии. Когда дед Максим сидел в камере Пологовского НКВД, ему удалось увидеться и поговорить с сестрой Соломеей через окно. Он сказал ей:
— Передай всем родственникам; к Фекле не ходить, все фотографии уничтожить. Скажи Фекле, что я попал надолго, мне приписали такое, за что дают каторгу или расстрел.
Поэтому у нас почти ничего не осталось от деда. В декабре 1937 гола чрезвычайная тройка НКВД присудила деду Максиму 25 лет лагерей без права переписки, признав его виновным по статье 58-2 Уголовного кодекса СССР. В Магадане он работал сначала каменщиком, потом прорабом и, наконец, руководителем стройки. В 1941 году его, лысого и беззубого, видел в Магадане житель Тарасовки, освободившийся из лагеря.
В августе 1942 года, в самый разгар Второй мировой войны, проводилась очередная сталинская чистка: деда Максима расстреляли... В 1956
Конец текста 294 страницы
а белые преследовали за отказ воевать за них. Так прожил он до 1920 года, до установления твердой советской власти. Все знали, что дед не воевал против большевиков, и его оставили в покое. Но «чулок» его жены конфисковали махновцы. Двор был пустой, даже клочка соломы не осталось. Пришлось начинать с нуля. Волостная комиссия дала деду 9 десятин земли из расчета по три десятины на хозяина, его жену и сына Григория. Дочерям земля не полагалась.
Старшая сестра деда Максима — Дарья — вышла замуж за машиниста Пологовского депо Полозняка, и они уехали в 1904 году в Хабаровск, откуда Дарья писала до революции письма своей младшей сестре Соломее. После революции письма перестали приходить. Будучи в Хабаровске, я искал кого-либо с фамилией Полозняк, не нашел. Соломея тоже вышла замуж за железнодорожника Ковтуна Михаила Ивановича. Жила в Пологах. Умерла в 1961 году: не смогла пережить смерть единственного сына Андрея, который разбился на мотоцикле, будучи пьяным. Он пять или шесть раз женился, но семьи так и не создал.
Михаил Иванович погиб годом раньше в железнодорожной катастрофе, находясь в последней поездке перед пенсией, около станции Иловайская, что в Донецкой области: по неизвестной причине столкнулись два товарных поезда.
В 1926 году дед Максим вступает в ТОЗ (товарищество по обработке земли) и становится его председателем. В 1930 году на базе этого ТОЗа образуется колхоз, и деда избирают его председателем. В 1932 году прислали коммуниста-двадцатипятитысячника. Дед стал завхозом и работал до мая 1937 года, до ареста НКВД. Причина ареста — золотые погоны, сабля и умение работать на зависть бездельникам, что отразилось в доносах недругов в органы НКВД. Кредо деда — больше работай, меньше болтай — не всем нравилось. Но аресту способствовал и брат Яков, служивший у Махно в отряде Федора Щуся, балтийского матроса, личного друга Махно. При аресте деда изъяли все документы и фотографии. Когда дед Максим сидел в камере Пологовского НКВД, ему удалось увидеться и поговорить с сестрой Соломеей через окно. Он сказал ей:
— Передай всем родственникам; к Фекле не ходить, все фотографии уничтожить. Скажи Фекле, что я попал надолго, мне приписали такое, за что дают каторгу или расстрел.
Поэтому у нас почти ничего не осталось от деда. В декабре 1937 гола чрезвычайная тройка НКВД присудила деду Максиму 25 лет лагерей без права переписки, признав его виновным по статье 58-2 Уголовного кодекса СССР. В Магадане он работал сначала каменщиком, потом прорабом и, наконец, руководителем стройки. В 1941 году его, лысого и беззубого, видел в Магадане житель Тарасовки, освободившийся из лагеря.
В августе 1942 года, в самый разгар Второй мировой войны, проводилась очередная сталинская чистка: деда Максима расстреляли... В 1956
Конец текста 294 страницы
Сайт посвящен 100-летию со дня рождения моего отца Сиваша Григория Федоровича, который родился 27 сентября 1908 года по старому стилю в с. Петропавловке, Бердянского уезда, Таврической губернии; в настоящее время с. Тарасовка, Пологовского района, Запорожской области в России и всем, кто его знал, со словами благодарности.