Начало текста 125 страницы
дий за Вислой, не могли даже подумать, что приказ командования Армии Крайовой не согласован с командованием Красной Армии, что нет никакой договоренности о совместных действиях.
Смелые и настойчивые повстанцы сумели захватить некоторые районы Варшавы, но они не смогли овладеть вокзалами и мостами через Вислу, через которые немецкие соединения были переброшены навстречу 2-й танковой армии.
О восстании в Варшаве Рокоссовский узнал утром 2 августа от собственных разведчиков. Одновременно ему доложили, что немецкие танки атакуют 2-ю танковую армию по всему фронту. С наблюдательного пункта на высокой заводской трубе Рокоссовский впервые после тридцатилетней разлуки увидел Варшаву, город его юности, покрытый облаками дыма. В Варшаве шел бой: горели дома, вспыхивали разрывы снарядов и бомб.
Третьего августа гитлеровцы оттеснили 2-ю армию. Под угрозой окружения, с большими потерями советские танкисты начали отступление. Рокоссовскому пришлось бросить навстречу противнику все свои резервы. Лишь 5 августа, заняв оборону по реке Чарной, танкисты сумели остановить врага. За время этих боев 2-я танковая армия потеряла около 500 танков и САУ. Вскоре, после подхода 47-й армии, танкистов отправили в тыл. Варшава, истекающая кровью, требовала помощи. По заданию Сталина Жуков и Рокоссовский ввели в бой последний резерв — 70-ю армию, но и этот шаг положения не изменил. Бур-Коморовский, руководивший восстанием, не желал вступать в какие-либо отношения с Красной Армией. Парашютист с рацией, сброшенный по приказу Рокоссовского в Варшаву, не зная дислокации повстанцев, попал в руки гестапо.
Западная пресса, особенно польская эмигрантская, подняла крикливую кампанию, обвиняя советских руководителей в нежелании помочь восставшим. Корреспондент «Санди таймс» и Би-Би-Си Александр Верте, беседовавший с командующим 1-м Белорусским фронтом 26 августа 1944 года, отметил: «Сама мысль о нежелании помочь повстанцам вызывала негодование у Рокоссовского».
Выслушав эти доводы, Витковский жестко ответил: «Я был в Варшаве и все видел. Это Сталин остановил Рокоссовского».
Да, Сталин мог приказать остановиться. Но дать команду своим войскам отступить на 100 км от Варшавы, поставить под угрозу разгрома армии целого фронта, Сталин не мог. Это неоспоримый довод. Впрочем, лучше последнее слово по данной проблеме предоставить самому К.К. Рокоссовскому: «Неужели вы считаете, что мы не взяли бы Варшаву, если бы были в состоянии это сделать. Сама мысль о том, что мы в некотором смысле боялись Армии Крайовой, нелепа до идиотизма».
Иезуитское прикрытие собственной авантюры польских националистов упало на благодатную почву. Народ им поверил, тем более что поляки
Конец текста 125 страницы
дий за Вислой, не могли даже подумать, что приказ командования Армии Крайовой не согласован с командованием Красной Армии, что нет никакой договоренности о совместных действиях.
Смелые и настойчивые повстанцы сумели захватить некоторые районы Варшавы, но они не смогли овладеть вокзалами и мостами через Вислу, через которые немецкие соединения были переброшены навстречу 2-й танковой армии.
О восстании в Варшаве Рокоссовский узнал утром 2 августа от собственных разведчиков. Одновременно ему доложили, что немецкие танки атакуют 2-ю танковую армию по всему фронту. С наблюдательного пункта на высокой заводской трубе Рокоссовский впервые после тридцатилетней разлуки увидел Варшаву, город его юности, покрытый облаками дыма. В Варшаве шел бой: горели дома, вспыхивали разрывы снарядов и бомб.
Третьего августа гитлеровцы оттеснили 2-ю армию. Под угрозой окружения, с большими потерями советские танкисты начали отступление. Рокоссовскому пришлось бросить навстречу противнику все свои резервы. Лишь 5 августа, заняв оборону по реке Чарной, танкисты сумели остановить врага. За время этих боев 2-я танковая армия потеряла около 500 танков и САУ. Вскоре, после подхода 47-й армии, танкистов отправили в тыл. Варшава, истекающая кровью, требовала помощи. По заданию Сталина Жуков и Рокоссовский ввели в бой последний резерв — 70-ю армию, но и этот шаг положения не изменил. Бур-Коморовский, руководивший восстанием, не желал вступать в какие-либо отношения с Красной Армией. Парашютист с рацией, сброшенный по приказу Рокоссовского в Варшаву, не зная дислокации повстанцев, попал в руки гестапо.
Западная пресса, особенно польская эмигрантская, подняла крикливую кампанию, обвиняя советских руководителей в нежелании помочь восставшим. Корреспондент «Санди таймс» и Би-Би-Си Александр Верте, беседовавший с командующим 1-м Белорусским фронтом 26 августа 1944 года, отметил: «Сама мысль о нежелании помочь повстанцам вызывала негодование у Рокоссовского».
Выслушав эти доводы, Витковский жестко ответил: «Я был в Варшаве и все видел. Это Сталин остановил Рокоссовского».
Да, Сталин мог приказать остановиться. Но дать команду своим войскам отступить на 100 км от Варшавы, поставить под угрозу разгрома армии целого фронта, Сталин не мог. Это неоспоримый довод. Впрочем, лучше последнее слово по данной проблеме предоставить самому К.К. Рокоссовскому: «Неужели вы считаете, что мы не взяли бы Варшаву, если бы были в состоянии это сделать. Сама мысль о том, что мы в некотором смысле боялись Армии Крайовой, нелепа до идиотизма».
Иезуитское прикрытие собственной авантюры польских националистов упало на благодатную почву. Народ им поверил, тем более что поляки
Конец текста 125 страницы
Сайт посвящен 100-летию со дня рождения моего отца Сиваша Григория Федоровича, который родился 27 сентября 1908 года по старому стилю в с. Петропавловке, Бердянского уезда, Таврической губернии; в настоящее время с. Тарасовка, Пологовского района, Запорожской области в России и всем, кто его знал, со словами благодарности.